Прежде, чем обратиться непосредственно к заявленной теме скажем несколько слов о самом святителе Макарии. Родился будущий святитель в 1482 году в семье некоего Леонтия и был наречён Михаилом[1]. Известно, что он принял постриг в Боровском монастыре Рождества Пресвятой Богородицы, где видимо испытал влияние преподобного Иосифа Волоцкого[2]. До 1523 года будущий архиерей находился на различных послушаниях в Боровском монастыре. Об этом периоде современник пишет: «Много лет пребывая во уставе преподобнаго Пафнутия, в нем же много лет пребыв и достойно ходив, житие жестокое искупив»[3]. Головокружительный взлёт инока Макария произошёл в 1523 году, когда, в кратчайшие сроки пройдя все степени церковно- и священнослужения, он был возведён митрополитом Даниилом в архимандриты Лужицкого Рождества Пресвятой Богородицы монастыря[4]. 4 (5) марта 1526 года архимандрит Макарий был поставлен архиепископом Новгородским и Псковским[5]. Очевидно, Макарий был личным выбором великого князя Василия III и митрополита Даниила. Это значит, что он их устраивал и мог решить назревшие задачи в регионе, включая сложнейшую из них – просвещение Православием Дикой Лопи.
При реконструкции православной миссии на Кольском Севере в период архиерейства на Новгородской кафедре архиепископа Макария историки, как прошлого, так и настоящего, чаще всего исходят из приоритета агиографических источников над летописным материалом. Однако, исходя из того, что житийный комплекс источников отстоит от описываемых событий более, чем на полтора столетия и отражает в большей степени устную традицию со свойственными ей неточностями и смешением тем, считаем, что более корректным будет начать с рассмотрения корпуса новгородских и псковских летописей, в основе которых по большей части лежат архивные документы изучаемой эпохи и воспоминания очевидцев. Именно по этой причине считаем необходимым полностью процитировать имеющийся материал.
В Новгородской четвёртой летописи по списку П.П. Дубровского читаем: «Лето 7034 (1526). <…> Того же лета 34-го приехаша ко государю великому князю Василью Ивановичу на Москву Поморцы и Лоплене с моря окияна, ис Кандолжьскои губе, усть Невы рекы, из дикои Лопи, и би челомъ государю великому князю Василью Ивановичю, и просили антимиса и священниковъ церковь свящати и просветити ихъ святымъ крещениемъ; и государь князь великии велел послати богомолцу своему архиепископу Макарию из Новагорода отъ соборныя церкви священника и диакона. И по великого князя слову послалъ архиепископъ отъ святыя Софии священника и диякона, и они ехавше свящали церковь Рождество Иоана Предтеча и многихъ Лоплянъ крестиша во имя Отца и Сына и в нашу православную веру християнскую»[6]
Данный источник указывает на отправной пункт осознанной миссионерской политики московских государей среди лопарей. Следует обратить внимание, что к великому князю приходят не только «лопляне», но и «поморцы». Логично будет подразумевать под «поморцами» поморов, на тот момент только складывающийся субэтнос крещёных карелов и русских, живущих морскими промыслами на побережье Белого моря. Текст не даёт нам чёткого понятия, кто построил церковь, для которой просили антиминс. Так же нет чёткого понимания, кто подготовил данных лопарей к крещению. Но очевидно, что они уже были просвещены верой Христовой и лишь ждали священника. Наиболее вероятным видится, что просветителями местных лопарей были сами поморы, именно во взаимодействии с русско-карельским населением саамы проникались Православием и его ценностями. Так же одним из просветителей мог выступать Кукуев монастырь, видимо, уже находившийся тогда в устье реки Порьей и имевший многочисленные выселки по всему Кандалакшскому заливу, один из которых мог находиться на реке Нива. Так или иначе в 1526 году «поморцы» и «лопляне» пришли в Москву. То, что они пришли непосредственно к великому князю, а не к новгородскому архиерею, что было бы логичным, может объясняться тем, что с 1509 по 1526 годы новгородская кафедра «вдовствовала» и кандалакшские люди либо пришли до избрания святителя Макария на кафедру, либо просто не знали о его избрании. Могло быть и третье объяснение. По подсчётам Е.Е. Голубинского святитель Макарий после избрания и хиротонии во епископа ещё пять месяцев прибывал в Москве[7] . Учитывая это, кандалакшцы осознанно направились в Москву, желая застать там новопоставленного владыку и решить свой вопрос. Можно с уверенностью сказать, что поездка «поморцев» и «лоплян» произошла не ранее 4 (5) марта 1526 года и, вероятно, не позже 29 июля того же года, когда владыка прибыл на кафедру[8]. Если наше предположение верно, то с установлением морозов владыка Макарий отправил к Дикой Лопи священника и диакона, которые зимой 1526/1527 года освятили церковь Рождества Иоанна Предтечи, а также крестили многих лопарей. Необходимо отметить, что в данном случае новгородцы выступают не как инициаторы миссии, а как завершители уже совершившегося обращения местного населения. При этом нам неизвестно, кто и когда просветил лопарей Кандалакшского берега, кто, когда и для чего построил храм на реке Нива. Не лишено определённой вероятности, что храм был построен задолго до 1526 года, но из-за отсутствия архиепископа в Новгороде стоял неосвящённым. То же может касаться и местных саамов, подготовленных к крещению постоянными контактами с «поморцами», а, может даже и крещёных мирским чином. Точно можно сказать, что для новопоставленного владыки просвещение лопарей стало одним из его первых дел в качестве архиерея и будет оставаться значимым на протяжении всего новгородского периода его служения Церкви. Так же из текста летописи очевидно, что источником первых шагов по просвещению Кольского Севера стал великий князь Московский и всея Руси.
В той же летописи читаем: «В лето 7040 (1532). <…> Тое же зимы приехаша въ Великии Новгородъ Лопляне с Мурманьского моря с Колы реки с Тутоломи, и били челомъ пресвященному Макарию, и просили антимисовъ и дьякона, и они, ехавше, церкви Божия свящали: Благовещение святеи Богородици, чудотворца Николу, в Филипповъ постъ, и самихъ многихъ крестиша за Святымъ Носомъ Лоплянъ, во имя Отца и Сына и Святаго Духа, въ нашу православнуюи святую веру»[9] .
Из источника видно, что инициаторами новой миссии выступили лопари Кольского погоста, находившегося на слиянии рек Колы и Тулома. По указу владыки Макария к саамам были направлены священник и дьякон Софийского собора. Они освятили две приходские церкви в Кольском погосте – Благовещенскую и Никольскую, а также крестили лопарей «за Святым Носом» (то есть проживающих на Мурманском берегу).
Данное известие дополняет поздняя редакция Новгородской летописи из собрания Т.Ф. Большакова, сообщающая под 1531 годом: «Того же лета била челом великому князю Дикопольская земля, с мурман, сказывают, крестилось их 60 человек в Православную Христову веру. И князь великий прислал в Новгород к архиепископу Макарию, что б архиепископ послал в их землю своего собора священника и дьякона, да у них бы они, поехав служили сорок обедней, да крестили бы их, которые бы похотят. А нехотящих не нудити. И архиерпископ Макарией, по государеву слову послал с ними в их землю своего собора попа с дьяконом крестити их и уставити у них церковный чин у церквей, а дьяки великого князя Яков Васильев сын Шишкин, да Дмитрий Васильев сын Великой, по государеву слову, послаша с ними из государевой казны колокол в полтора пуда без двадцати гривинок и книги церковные, и иконы и кресты, и ризы служебные, весь чин церковный, и ругу церковную уставили из великого князя казны»[10] .
Сведение двух представленных текстов даёт повторяющуюся схему действий 1526 года. В 1531 (если, конечно, летописец исчисляет начало года по весеннему стилю, а если по-осеннему, то в 1532!) году к великому князю обращаются лопари о постройке храмов в погосте (к тому времени 60 аборигенов уже крещены!) с просьбой прислать священника и антиминс. Великий князь даёт указ архиепископу Макарию и зимой 1532 года тот направляет к лопарям священника и диакона Софийского собора. Вместе со священником отправляются княжеские подводы со всей необходимой утварью и колоколом. В Филиппов пост (с 15 ноября по 24 декабря) 1532 года священники освящают два храма в погосте, служат 40 литургий по указу государя и крестят всех желающих. Заметим, крещение подразумевалось только добровольное.
Разночтения в летописях легко объясняются источниками, лёгшими в их основу. Судя по всему, Большаковская летопись базируется на московских источниках, поэтому хорошо осведомлена о приходе лопарей к великому князю и его пожертвованиях, но ничего не знает о реальных итогах миссии. Новгородская же четвёртая летопись основывается на архиерейских архивах, поэтому акцентирует внимание на освящении храмов и крещении лопарей «за Святым Носом».
Очевидно, что миссии 1526/1527 и 1532/1533 годов имели своим источником волю великого князя, но внешне оформлялись как пожелание самих лопарей. При этом, новгородский архиерей выступает в качестве исполнителя воли Москвы. Несколько иначе выглядят события 1534 и 1535 годов. Обратимся к текстам.
Та же летопись сообщает: «В лето 7042 (1534). <…> Послалъ пресвященныи архиепископъ Великово Новогорода и Пскова владыка Макарии государю великому князю Василью Ивановичу всея Руси и сыну его великому князю Ивану Васильевичу всея Руси самодержьцемъ о том: слышавъ во своеи архиепископии, пастве Христова стада, прелесть кумирскую около окрестныхъ градовъ Великово Новагорода и Пскова, Воцкои пятине, в Чюде и в-Ыжере, и около Иваняграда, Ямы града, Корелы града, Копрьи града, Ладоги града, Орешка града, и по всему Поморию Варяжского моря в Новгородскои земли, и по всемъ рекамъ Поморскимъ отъ Немецкого рубежа Ливонскои земли отъ Норовы реки до Невы реки, отъ Невы рекидо Сестри реки до рубежа Свеискихъ Немецъ, и по всеи Корелскои зелии, и до Коневых водъ, и за Нево озеро великое, и до Каяньскихъ Немецъ рубежа, и около Переиского озера, и до Лески реки, до Лопи до дикие и около озера Нева, — в техъ местехъв длину больше тысящи верстъ, а в ширину до Великого Новагорода за 60 верстъ <…>». Далее идёт описание различных форм языческих культов, которых придерживались жители Новгородской земли. Летописец продолжает: «И государь князь великии Василеи Иванович всеа Руси <…> слышавше сия, и послали къ своему богомолцу со умилениемъ ко пресвященному архиепископу Макарию <…> и повелеша ему прелесть ону разорити и искоренити и просветити божественнымъ учениемъ; боголюбивыи же архиепископъ Макарии во святеи Софиеи молебенъ пелъ и воду святилъ, со всемъ священнымъ соборомъ, и святою священною водою и со своею посылною грамотою послалъ своего священника с сенеи от Рожества Христова инока Илью, кумирскую прелесть разорити. Онъ же, по благословению архиепископа Макария, ехавъ, обете места, и воздав молитву милостивому Спасу и причистеи Богородици и всемъ угодникомъ его, нача искореняти прелесть кумирские, и скверные молбища лесы сечи и огню предавати, камение жечи и в воду метати; кторые некрещенныи, и тех святым крещениемъ просвещати; а состареившеися посреднии мужи и жены в тои прелести не смеяшася ни единъ на разорение скверныхъ молбищь коснутися, понеже молбища оны дьяволом блюдоми были: аще кто преже сего каяшася, и дияволъ ихъ сокрушалъ и смерти предавалъ, так обо в нихъ дияволъ деиствоваше; и егда пришедъ священик и священою водою окропивъ и молитву сотворивъ, и они велми страшащеся, разоряли молбища своя и ни чимъ же невреженыи быша, и видевше оно, слово Божие с радостию прияли и туу прелесть свою прокляша, а преже сего пакости деяху священнику. О чудо! Малые дети ихъ 4 летъ и нежаиша, едва на ногахъ ходити могуще, самозванно притекаху и касахуся на разорения скверныхъ онехъ молбищь и велми поборствоваху по благочести, а инии младенцы пророчествоваху за три дни и за два дни и за день, глаголаше: «гости к намъ будутъ, камение и лесъ жечи», едва глаголати могуще. Се же вмидевше, слышавше священник отъ родителеи ихъ, удивишася; и проповеди ради слова Божия Духъ Святыи помогаше священникомъ Ильи, и обращения ради ихъ покаяния многапоказа Бог знамения и чудеса <…> и того искореняя, по областемъ и по местомъ шествуя семо и овамо, кто может исчести, преводя отъ темнаго дна адова на истинныи светъ и богоразумию!»[11] .
Первое, на что обращает читающий данное известие, то, что в нём много несвойственных другим сообщениям подробностей: точно описан регион распространения язычества, вошедший в маршрут миссии инока Илии, много упоминаний о частных моментах и, самое интересное, высокий уровень эмоциональности повествования. Всё это наталкивает на мысль о том, что источником летописца служил или сам инок Илия, или его отчёт, хранившийся в архиерейском архиве. На связь данного летописного известия с новгородским архиерейским архивом указывает и прямое цитирование летописцем послания владыки Макария клиру от 25 марта 1534 года и так называемое «Послание великому князю Василию III 1534 года», по содержанию же являющееся грамотой новгородскому клиру от 15 января 1543 года[12] . Это заставляет нас с особым внимание отнестись к уникальному документу по интересующей нас теме.
Если же перейти непосредственно к содержанию летописного известия, то хочется отметить ряд, как видится, важных моментов. Источник прямо указывает на инициатора миссии – архиепископа Макария. Он лично обращается к великому князю с описанием проблемы сохранения язычества и указанием территорий, охваченных прежними культами, и получает разрешение-указ на организацию разорения «мольбищ», а также проповеди среди указанных владыкой языческих племён. О наличии прямого указания великого князя свидетельствует сам святитель в своём послании клиру, которое возил с собой иероинок Илия: «по государя великого князя Ивана Васильевича, всеа Русии самодержца, заповеди»[13] и прочее.
Заметим, что адресатом обращений владыки является ещё Василий III, умерший 27 октября 1533 году после долгой болезни. Из этого следует, что переписка по данному вопросу велась достаточно долго и что потребовалось определённое время для организации самой миссии. Вероятно, что переписка началась после поездки клириков Софийского собора на Колу и Тулому (около 1532-1533 годов), а подготовка экспедиции потребовала ещё около года.
Именно архиепископ Макарий избирает руководителя миссии – иероинока Илию. Стоит отметить, что Илия избирается не как прежде из клира Софийского собора (что специально подчёркивается летописцем), а «с сеней от Рождества Христова». Пригородный «скудельный» во имя Рождества Христова монастырь имел «особножительный» устав и, как считается, состоял из представителей новгородской знати. Скорее всего, иероинок Илия служил при трапезной церкви данного монастыря (отсюда выражение «с сеней», по другой версии «сенями» назывался архиерейский двор, а, значит, Илия был лишь пострижником указанного монастыря) и был избран из-за своей образованности. В своём послании владыка Макарий не указывает, что священник Илия «с сеней», но просто говорит: «да ту есмь святую воду послал к вам и к вашим детем духовным и к всему православному христианству, в ваши места, с своим Рожественским священником с Ильею»[14] . В послании клиру мы имеем важное дополнение о составе миссии: «с тем священником с Ильею послал есми своих детей боярских Васюка Палицина да Ивашка Ошманаева, а приказал есми им у всех христиан в ваших местех, те скверныя молбища велел разоряти и истребляти, огнем жещи, а христиан тех мест велел есми священнику Илии наказывати и поучати на истинную православную Христову веру»[15] . То есть отец Илия должен был проповедовать и совершать священнодействия, а непосредственно разорять «мольбища» должны «дети боярские» Василий Палицын и Иван Ошманаев.
Источник даёт нам чёткий маршрут миссии, которую возглавил отец Илия. Судя по всему, он двигался по кругу: от Новгорода к западным границам к Иван-городу, оттуда на север к Ладожскому озеру и далее на тысячу вёрст до Дикой Лопи (то есть до границ с Норвегией), а затем возвращался на юг. Такой маршрут предполагал достаточно быстрое передвижение, что по тем временам было возможно лишь в зимнее время, когда болота и мелкие речки замерзали, превращаясь в удобные дороги-«зимники». Из этого следует, что миссия проходила зимой 1534/1535 года.
Следует отметить, что послание от 15 января 1543 года в основной своей части, очерчивающей географию миссии, дословно совпадает с летописным текстом, что свидетельствует о едином первоисточнике сведений для обоих текстов, которым, скорее всего, было несохранившееся послание владыки Макария великому князю Василию III, написанному в 1532-1533 годах.
Так же летописный источник нам даёт три основные задачи миссии: разорение «мольбищ», проповедь Слова Божия и крещение ещё некрещённых. Послание клиру от 25 марта 1534 года уточняет «функциональные» обязанности миссионеров. «Дети боярские», как указано выше, должны были разорять «мольбища», а также выполнять иные функции своеобразной «духовной полиции». Иероинок Илия заниматься благовестием Христовым. Местное же духовенство должно было сослужить водосвятные молебны и при надобности крестить новообращённых.
Действовал, видимо, отец Илия с напором, что определялось наказом новгородского владыки. Как указывает источник, первоначально аборигены сопротивлялись его проповеди, но, после разрушения капищ и совершаемых священником чудес, смирялись и даже сами изъявляли желание креститься.
«Технические» аспекты миссии 1534/1535 года подробно описаны в уже цитированном послании клиру 1534 года. Сам документ составлен как инструкция для местного духовенства, видимо, зачастую потворствовавшего сохранению языческих обычаев. Как свидетельствует владыка Макарий, он с собором духовенства совершил особое освящение воды на чтимых иконах и святых мощах. Эту воду он передал отцу Илье. Прибывая в становище или село, где сохранялись языческие обычаи и «мольбища», первоначально зачитывалась вышеуказанная грамота. Затем совершался водосвятный молебен. Освящённая вода смешивалась с привезённой из Новгорода водой от мощей. После этого священник кропил дома и, самое главное, «мольбища». Когда окропление завершалось «дети боярские» разрушали капища, вовлекая в это местное население. Затем происходила проповедь и крещение новопросвещённых. При этом сопротивляющиеся могли быть задержаны и отправлены в Новгород[16] .
Видимо, результат миссии был впечатляющим, что и нашло отражение в повышенной эмоциональности летописца.
Важно отметить, что часто упускают из вида исследователи Кольской земли, миссия иероинока Илии не была направлена непосредственно на саамов и Кольский край, более того, судя из описания документов, исследуемый регион был как бы «вторичным» по сравнению с югом Карелии и территорией на запад от Новгорода. Более того, фраза «до Лопи до дикие» не даёт нам чётких оснований утверждать, что Илия в этот первый раз продвигался непосредственно на территорию лопарей, сохраняется вероятность, что он, дойдя «до Лопи до дикие», повернул на юг. Как увидим ниже, лишь «Житие Трифона Печенгского» настаивает на том, что иероинок Илия дошёл до Колы и Печенги.
Под 7043 (1535) годом Новгородская летопись сообщает о вторичной миссии Илии: «Того же лета посылалъ преосвященныи архиепископъ Макарии священника, прежде писаного инока Илью, в те же места, идеже преже шествовалъ, паче утвердити православныя веры, и в которыхъ местех не былъ, и тамо повеле быти и разоряти Чюди и в-Ыжере, и во всеи Корелскои земли, и во всехъ техъ писанныхъ местехъ. Онъ же сия вся, по повелению своего святителя и по божественымъ правиломъ, сия вся злыя обычая разори, и повеле власы растити и главы своя покрывати. И вся поучивъ по божественому писанию творити, яко христианомъ лепо»[17] .
По сравнению с предыдущим известием летописец крайне лаконичен. Думается, отчасти это объясняется потерей уникальности события. Но, возможно, и результаты миссии были не столь ощутимыми, как в первый раз. Так или иначе, но данное известие не менее важно, чем предыдущее. Во-первых, маршрут поездки был прежним, из чего следует, что время года было тем же. Следует предполагать вторую поездку зимой 1535/1536 года. Во-вторых, упоминание лопарей вообще исчезает из описания события, что может косвенно свидетельствовать, как в пользу того, что вторая поездка не коснулась Кольского Севера, так и в пользу того, что интерес к миссии среди лопарей снизился. Наконец, в-третьих, одной из задач второй поездки стал охват миссией незатронутых в предыдущий раз мест.
Подведём предварительные итоги. Рассмотрев основной корпус источников по изучаемой теме, мы увидели, что первоначальным инициатором православной миссии на северо-западных окраинах Московского государства выступали лично великие князья. Их толкало к этому изменение геополитической и религиозной обстановки в регионе, последствием которого могла стать потеря обширных финно-угорских территорий с её населением, а, заодно, как худший вариант, и территорий Новгорода и Пскова. В качестве основного игрока в духовно-политической сфере стал новый новгородский архиепископ Макарий, послушно и чётко выполнявший пожелания центральной власти, тем более, что интересы Церкви и государства на данный момент совпадали.
Как уже отмечалось была выработана основная схема действий, базирующаяся на добровольном принятии православия аборигенами. Инициировалось обращение местного населения о его крещении и освящении уже построенных храмов. Затем отправлялся указ Правящему Архиерею и тот выполнял просьбу. Видно, что великие князья жертвовали значительные средства на организацию миссий и обеспечение утварью новых храмов. После смерти великого князя Василия III официальное участие Москвы почти не фиксируется. Думается, это связано с ослаблением интереса к окраинам в период боярского правления в годы малолетства Иоанна IV. Возможно, так же, именно по этой причине владыка Макарий, продолжая миссию после 1533 года, вынужден ссылаться на указы уже почившего, а не нового государя. Так или иначе, согласно летописям, к 1536 году были охвачены проповедью Слова Божия и крещены не только вепсы и карелы, но и лопари в районе Кандалакши и Колы (об остальных утвердительно говорить не приходиться).
[1] Макарий (Веретенников), архим. Сказание о житии святителя Макария, Митрополита Московского//ЖМП, №6, 1989, С.62; 24. Макарий (Веретенников). Из истории русской иерархии XVI века. – М., 2006, С.28
[2] Макарий (Веретенников). Из истории русской иерархии XVI века. – М., 2006, С.29
[3] Послание опального к Новгородскому архиепископу Макарию// Православный собеседник. – Казань, 1863г., Ч. 3, С.412
[4] Макарий (Веретенников). Из истории русской иерархии XVI века. – М., 2006, С.30
[5] Новгородская четвертая летопись//ПСРЛ. – М., 2000, Т. 4, С.542; Макарий (Веретенников). Святитель Макарий, митрополит Московский. – СПб., 2010, С.9
[6] Новгородская четвертая летопись// ПСРЛ. – М., 2000, Т. 4, С.542
[7] Голубинский Е.Е. История Русской Церкви. – М., 1997, Т. 3, С.749
[8] Новгородская четвертая летопись// ПСРЛ. – М., 2000, Т. 4, С. 542
[9] Новгородская четвертая летопись// ПСРЛ. – М., 2000, Т. 4, С.549
[10] Митрофан (Баданин), еп . Кольский Север в средние века. – СПб., 2017г., Т.3, С.56
[11] Новгородская четвертая летопись// ПСРЛ. – М., 2000, Т. 4, С. 564-566; Псковские летописи // ПСРЛ. – М., 2003, Т.5, Вып. 5, С.141-142
[12] Дополнения к актам историческим, собранные и изданные археографической комиссией. Том первый. Тип. II Отделения Собственной Е.И.В. Канцелярии СПб 1846г., С.27-30,33-34
[13] Дополнения к актам историческим, собранные и изданные археографической комиссией. Том первый. Тип. II Отделения Собственной Е.И.В. Канцелярии СПб 1846г., С.29
[14] Дополнения к актам историческим, собранные и изданные археографической комиссией. Том первый. Тип. II Отделения Собственной Е.И.В. Канцелярии СПб 1846, С.29
[15] Дополнения к актам историческим, собранные и изданные археографической комиссией. Том первый. Тип. II Отделения Собственной Е.И.В. Канцелярии СПб 1846., С.29
[16] Дополнения к актам историческим, собранные и изданные археографической комиссией. Том первый. Тип. II Отделения Собственной Е.И.В. Канцелярии СПб 1846, С.27-30
[17] Новгородская четвертая летопись//ПСРЛ. – М., 2000, Т. 4, Ч. 1, С.569
Просмотров (58)
