.
Беседа с епископом Североморским Митрофаном (Баданиным) состоялась в день пятнадцатилетия обретения мощей Пузинских мучениц Евдокии, Дарии, Дарии и Марии. С воспоминаний тех давних событий и начался наш разговор.
‒ Владыка, как Пузинские мученицы вошли в Вашу жизнь?
‒ Когда я прочитал самые первые записи о жизни этих замечательных подвижниц у игумена Дамаскина (Орловского), то был потрясен, для меня открылся иной мир, и возникло желание побывать на этом святом месте. Я приехал на могилу, помолился там, это были 90-е годы. И ночью мне было видение, что я кому-то отдаю холщовый мешочек с хлебом, который ‒ как просфоры. Я не вижу, кому отдаю, вижу только свет, и оттуда мне говорят: «Дунечка принимает твои молитвы и вернет тебе сторицею». Это было всегда в моей памяти, и я все молитвы об упокоении начинал с Пузинских мучениц ‒ они тогда еще не были прославлены. Позже я принял постриг, меня рукоположили и отправили служить в очень далекое поморское село, совершенно разоренное, а некогда благодатное, богатое православными традициями, с великолепными храмами. И вот, в 2001 году я ощутил какое-то странное волнение и потребность срочно приехать сюда. Приехал в Суворово рано утром, часа в четыре, и подумал, что сначала помолюсь на могилке, а потом уж, может, в храм зайду. Но, к своему удивлению обнаружил, что в такое раннее время в храме горит свет, я постучался, и тогдашний настоятель отец Василий, увидев меня, очень обрадовался и спросил: «Вы кто?» Я ответил, что приехал с Крайнего Севера. Он на это сказал: «Значит, я вас жду». Оказалось, что мощи обрели и надо их обмыть, облачить, переложить в раки, а он остался совсем один. Вот так Дунечка пригласила меня на это событие, как и обещала.
А через год я приехал в Суворово попраздновать годовщину обретения мощей. Мы отслужили литургию и прошли с мощами вокруг храма крестным ходом, я нёс мощи. Уже позже, когда стал работать над житием Пузинских мучениц, я обнаружил пророчество блаженной дивеевской Марии Ивановны о том, что Дунечка выйдет мощами, понесут ее четыре епископа, и будет тысяча людей. Написав это, я посмотрел фотографии: кто несет мощи? Кроме меня, были архимандрит и два иеромонаха, приехавшие с Афона и из Сербии. Епископов среди нас не было. Но когда, спустя годы, я сподобился архиерейского сана, то подумал, что когда-нибудь, по молитвам Дунечкиным, может быть, я увижу этих своих собратьев-архиереев.
‒ В церковном календаре так много святых, а у каждого верующего есть свои святые, к которым наиболее лежит сердце. Кого-то выбираем мы, кто-то выбирает нас, мы порой даже не знаем о существовании святых, которые вдруг начинают участвовать в нашей жизни.
‒ Это важная составляющая духовной жизни христианина – найти тех, кто является родными по духу и услышать отклик из горнего мира. Мы испытываем особое влечение к святым, которые близки нам своим душевным складом, характером, темпераментом, церковным служением, аскетическими подвигами. Нам хочется больше узнать о них, молитвенно общаться с ними. Возникает такая духовная дружба, которая не скована ни временем, ни пространством, она не ограничивает общение во Христе рамками земной жизни. Святые, обитающие на небесах, по любви к нам, грешным, живущим на земле, принимают живое участие в нашей судьбе. Каждый святой что-то пережил в своей жизни и может помочь тому, кто переживает сейчас нечто подобное.
‒ Можно сказать, что святые – это доказательство Евангелия?
‒ Евангелие нас призывает уподобиться Господу во всем, что Он нам показал Своей жизнью и Своим учением. Святые, независимо от того, какой титул носят – святители, мученики, праведники – все являются преподобными, то есть они выполнили главное предназначение христианина: уподобились Христу в крестоношении, в терпении скорбей, в смиренном их несении, в готовности умереть за други своя. Поэтому, конечно, они в своей жизни воплощают Евангелие и даруют нам благодатный пример, что это возможно – достичь Царство Небесное.
‒ Во все времена Церковь рождает святых? И в наше время есть святые?
‒ Да, безусловно, святые рождаются и сейчас. Недавно в Петербурге у меня произошла встреча с иеромонахом Нектарием из Оптиной пустыни. Он ‒ замечательный специалист по Земле Обетованной, по Иерусалиму, и часто там бывает. И он мне показал рубаху священника, залитую кровью… Это совсем недавняя история. Это Иерусалим, это колодец Иакова, где самаряныня встречалась с Господом. Иеромонах Филумен, который служил в храме при колодце, получал постоянно угрозы от иудеев, принуждавших его уйти с этого места, которое они считают своей святыней. И к нему пришли и замучили, изрубив топором. Это 80-е годы ХХ века. Вот живое свидетельство того, что святость возможна и в наше время.
Жертвенность – это единственная форма существования человека в мире?
Жизнь христианина – это всегда крестоношение. Возьми крест свой, и следуй за мною» (Мф. 16, 24). Другого пути нет в Царство Небесное. Вот, допустим, та же Дунечка, которая свою жизнь и жизнь своих келейниц устроила так, что можно сказать: «Да что она такое вытворяла, зачем они так мучились, бедные?» Но Дунечка понимала, что только таким путем можно сопротивляться тому, что происходит в мире, отступающем от Господа. Смиряя себя, свою гордыню, смиряя свой разум, они сопротивлялись этому безбожию. Что она требовала от них? Какие-то странные вещи: воду носить, выливать, опять носить; печку не давала переложить в избе – и все мерзли; в постель себе клала объедки, хлебные куски и на них спала. Это как раз и есть то самое мученичество добровольное. И Господь принял ее жертву и даровал ей полностью мученический венец.
‒ Ради чего все это делается?
‒ Помните, может быть, барнаульское чудо, посмертное видение Клавдии Устюжаниной? Когда ей открылся потусторонний мир, Клавдия ничего не знала о нем, она очень далека была от веры. И встретилась ей Богородица, про Которую она тоже ничего не знала. Надо что-то спросить, и Клавдия задала такой вопрос: «Говорят, у вас где-то здесь рай есть». А Матерь Божия на это ответила: «Для таких, как ты, рай ‒ на земле. Здесь рая для тебя нет». Притча о богаче и Лазаре ‒ о том же самом: либо ты здесь собираешь сокровище и радуешься ему, либо ты собираешь сокровище на Небе, в вечности. Вот два пути. Путь скорбей, путь самоограничения, путь добровольного мученичества ежедневного – таков путь христианина и верная дорога в Царствие Небесное.
‒ А как меняется жизнь человека, если Бог присутствует в ней?
‒ Радикально меняется не только жизнь человека, а все вокруг него меняется. Происходит то, о чем говорил Серафим Саровский: «Стяжи дух мирен ‒ и тысячи вокруг тебя спасутся». Обычно мы стремимся не себя, а все вокруг изменить. Так нас учили, на этом была построена революция: своими силами взять и построить рай на земле. Без Бога, без молитвы, без покаяния сделать так, чтоб всем было хорошо: как из рога изобилия, польются на человека бесконечные блага жизни. На этом основывалось языческое мировоззрение. Господь принципиально изменил вектор усилий человека: не вовне, а внутрь. «Царствие Божие внутрь вас есть» (Лк.17, 20-21) Измени себя ‒ и вокруг тебя всё изменится. Но человеку не хочется себя менять, вот в чем проблема. Он стремится революцию сделать, до основания все разрушить. Живет этот революционный дух, этот дух языческий в тех людях, которые занимаются не своим спасением, а грехами других. Есть два пути, как себя возвеличить или приподнять: либо самому расти, либо втаптывать других в грязь. Кажется, что проще ‒ всех облить грязью и на этом фоне выглядеть светлым. А себя большими усилиями очищать, конечно, сложнее.
‒ Батюшка Серафим, разговаривая с Мантуровым, в первой своей беседе задал ему вопрос не так, как мы привыкли его задавать. Мы обычно задаем вопрос: «Веруешь ли ты в Бога?» А он говорил: «Веруешь ли ты Богу?», ‒ то есть доверяешь ли Ему. В чем состоит наше доверие Богу?
‒ Доверие Богу… Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное (Мф. 18, 3). Никто никому так не доверяет, как ребенок доверяет своему отцу, своим родителям. Для ребенка родители – это непререкаемый авторитет, и он от них не ждет ничего плохого, в полной мере им доверяет и знает, что они его любят и дадут ему самое лучшее. Вот эта способность человека стать ребенком, обрести своего Отца и в полной мере Ему довериться, конечно, делает человека счастливым.
«Веруешь ли ты Богу»? Так можно спросить только христианина и только исходя из христианской веры. Если мы этот вопрос зададим мусульманину, то он просто не поймет, о чем речь. В его понимании Бог ‒ грозный судья. Но мы знаем, что Бог – это любовь, и мы Ему протягиваем руку, как дети. Нам известно, что Он претерпел, став Богочеловеком и пройдя жизненный путь человеческий ради нас. Наша вера – это такое сокровище, такая радость! У нас ‒ религия любви, полное доверие Богу. Он ‒ наш Отец. И даже если мы падаем ‒ нам не страшно, потому что Он ‒ рядом.
‒ Почему человек боится впустить Бога в свое сердце?
‒ Может быть, он не столько боится, сколько не может. Просто это не совместимо – то, что находится в сердце большинства людей, и та абсолютная чистота и любовь, которая у Бога. Нередко люди, далекие от Церкви, говорят: «Зачем мне Церковь?! Бог у меня в душе». Всегда хочется на это сказать: «Если вы чувствуете, что там что-то у вас есть, то вам надо на отчитку. Это не Бог у вас находится в сердце, а бог с маленькой буквы, Вы осторожнее с этим». Потому, что в этой душе, совершенно грязной, вонючей, неочищенной, не то, что Бог не может обитать. Там Ангел-то Хранитель на расстоянии двадцати метров, наверное, стоит и приблизиться не может к такому человеку.
Стяжание Духа Святого происходит постепенно, по мере очищения сердца. Об этом батюшка Серафим говорил Мотовилову: «Цель жизни мирской обыкновенных людей есть стяжание, или наживание, денег, а у дворян сверх того ‒ получение почестей, отличий и других наград за государственные заслуги. Стяжание Духа Божия есть тоже капитал, но только благодатный и вечный». Это и есть то, что называется ‒ впустить Бога. И этот капитал собирается по крохам в течение всей жизни. Свеча, лампадка, молитва, какой-то добрый совет, помощь кому-то, милостыня – это все крохи Святого Духа, Который в нас собирается.
‒ Когда вы служили на военном флоте, была ситуация, что корабль у вас мог погибнуть, но вам Господь помог. Что это была за история?
‒ Это был 1984-й год. Надо было перегнать корабль с Северного флота на Балтику в Польскую Народную Республику на судоремонтный завод. Мы попали в сильный шторм. А корабль был очень изношенный, старый. Ситуация сложилась серьезная, и в полной мере знал ее только я как командир корабля. И все ждали от меня решения, которое спасет корабль и всех людей. От моего решения зависело, останемся мы жить, либо все сейчас уйдем на дно. И в этот момент появилась мысль о том, что Кто-то есть надо мной. Я обратился к Богу, попросил помощи. И ситуация стала меняться. Были приняты верные решения, и мы спаслись. Ничего принципиально в моей жизни тогда не поменялось, но этот опыт во мне жил, появилось понимание того, что есть нечто, от чего ты зависишь, и если ты об этом забудешь, то дело плохо кончится.
‒ То, что Вы были военным, сейчас помогает вам в вашей деятельности?
‒ Помогает, конечно. Эта школа очень важная. Офицер привык к дисциплине, он умеет брать ответственность на себя, принимать решения и требовать их выполнения. У него есть опыт общения с людьми, работы с большим коллективом. Если бы этот опыт изначально был еще сопряжен с верой, с воцерковленностью, то это был бы благодатный опыт. Потому что кто такой военный? Это человек, который готов на смерть. Наступит час ‒ он выполнит приказ, не изменит присяге и совершит то, что требуется. Это состояние постоянной готовности не дает расслабиться, человеку так жить тяжело, и он свое нервное напряжение гасит выпивкой, сквернословием, курением. А у верующего человека ‒ совсем другая мотивация. Поэтому мы создаем сейчас институт военного священства. Поэтому я написал книгу о русском мате. И многое надо написать еще так же четко, и коротко, и чтобы дошло.
‒ Насколько напряженная жизнь у архиерея? На что у Вас хватает времени, на что не хватает?
‒ Ну, я очень надеюсь, что напряженность будет спадать по мере того, как мы решим первоочередные задачи, вставшие перед нами после образования самостоятельной Североморской епархии. Священники очень помогают, самоотверженно трудятся. У нас сложился коллектив единомышленников, это очень важно. И я наблюдаю, что они любят со мной служить. Для них приезд архиерея – это не стихийное бедствие, а наоборот. Если я где-то служу, то из ближайших приходов все съезжаются туда послужить, хотя никто их не заставляет и такого правила нет, но всем радостно пообщаться и почувствовать, что мы делаем общее дело. Вот это то, что удалось уже сделать, и это меня радует, что мы ‒ не каждый сам по себе.
‒ А какой вопрос вы ставите чаще всего перед собой?
‒ Наверное, тот вопрос, который монахи задают обычно друг другу при встрече: «Как спасаешься, брат?»
«Дивеевская обитель»
Просмотров (208)
